Прот. Александр Мень - Приорат России Всемирного Ордена Тамплиеров

Прот. Александр Мень

Страдания Христа — это не только распятие. Человеческий род нуждался в приобщении к высшей жизни. Для этого высшее, священное, божественное Начало должно было максимально приблизиться к человеку. Теперь подумайте, если Начало, свободное от зла, соединяется со стихией, насыщенной злом, то какое страдание это Ему причиняет! Вхождение Иисуса в мир было страданием само по себе, а не только крест, не только Голгофа. А ради чего же все это было? — спрашиваете вы. Только для того, чтобы стать одним из нас, только для того, чтобы приблизиться к нам, только для того, чтобы поднять человека из этого ада, вместе с нами выйти на один уровень — человеческий. Как говорит один из древних учителей Церкви, «Бог стал человеком, чтобы мы стали богами». Поэтому речь шла вовсе не о том, чтобы Он Своими страданиями, мужеством что–то доказал, как это было у Яна Гуса, Джордано Бруно, погибших на костре, у многочисленных мучеников веры. Нет, здесь совсем другое.

Христос сознавал роковые условия Своего соединения с человеческим бытием. «Мир во зле лежит», — говорит евангелист. И в такой мир Он приходит. И когда человек, познавая истину, взывает: «Где Ты, создавший этот тяжкий мир?» — Он отвечает: «Ведь этот мир таким создал ты, человек. Это ты поселил здесь ненависть, убийства, злобу, нетерпимость. Это ты топчешь свой собственный образ». И для того чтобы человек понял свою задачу, Бог приближается к нам и входит в плоть и кровь истории. И вся история становится диалогом между Христом и человечеством, между Его призывом и нашим ответом. Надо оставить раз и навсегда модель Бога, Который за ниточку дергает человеческий род и управляет нами, как марионетками. Надо понять, что на нас лежит высочайшая ответственность, что человек должен быть руками и глазами Бога, и сердцем Бога, и сеять добро.

 

Я считаю, что из способов, законов, с помощью которых Бог творил мир, самый подходящий для Всемогущества — это закон эволюции. Бог создает такие закономерности природы, которые, работая по–своему, ведут мир к совершенствованию, то есть к цели — созданию человека.

Если мы говорим «раб Божий», то просто потому, что понимаем: мы не в состоянии соответствовать понятию «сын». Кроме того, понятие «раб» в древности обозначало «служитель». «Раб Божий» — это тот, кто служит Богу — своими мыслями, своим сердцем.

Можно ли считать христианином человека, не посещающего церковь?

Можно, конечно. Как может называться филантропом человек, который любит все человечество, но не сделал ни одного доброго дела.

Что значит: «Бог умирает»? Значит, наш Творец переживает то, что Ему несвойственно: опыт падшего мира, опыт безобразный. Это Его единственный ответ на то, что происходит в нашем мире: в него войти и быть с нами. И это единственная теодицея, которая существует.

Без религии нравственность невозможна?

Без веры невозможна. А вера есть у всех людей, только в разной степени. Но она все равно присуща человеку. Неверующих людей не существует. Человек может на уровне сознания считать себя атеистом, а в глубине — он все равно верующий.

Само слово «пропаганда» мне противно. Оно наполовину замешано на лжи. Мы можем только выражать свое мнение, а каждый человек может добровольно что–то принимать и что–то отвергать. Никакого навязывания! Потому что Бог — свобода, дух — свобода, духовность — свобода, любовь — свобода. Можете себе представить любовь принудительную, как в романе Беляева, который, кажется, называется «Властелин мира»? О человеке, разработавшем аппарат, которым можно было вызвать любые чувства. И вот, желая влюбить в себя девушку, он нацеливал на нее этот аппарат, и она бежала к нему стремительно, сломя голову. И вы такой любви не захотите. И веры такой нам не надо. Все должно быть прекрасным и свободным.

Вот уж, друзья мои, где гаснет человеческая духовность — в массе! Когда человек превращается в массу, тогда его особенность теряется. Он теряет способность к объективной оценке ситуации. Массу очень легко натравить–сначала на одно, потом — на совершенно противоположное. Массой ничего не стоит манипулировать. Масса — это не просто скопление людей. Я имею в виду особое состояние общества, особое психическое состояние, которое безусловно является регрессивным. Подлинному человеку свойственна проблема выбора, личного решения — в этом его величие. Масса несется в одну сторону, как антилопы–гну, вспугнутые львом. Они не разбирают дороги. О, как легко такие массы загнать куда угодно! И счастье, если загонщик окажется более или менее гуманным, но, как правило, в истории эти загонщики гуманными не были.

Была такая крайность: духовность была перечеркнута как старое, допотопное понятие. Потом мы легко включились в другую крайность: слово «духовность» стало употребляться как попало, где попало и быстро навязло в зубах. Есть у нас такой рефлекс — все превращать в жевательную резинку. Но я хотел бы поставить вопрос по сути.
Духовность — это то, что отличает человека от животного.

На самом деле, ту тайну, которая открывается в Новом Завете, что Бог есть любовь, человек вычислить был не в состоянии: логически это не вытекало из того, что человек знал, это было Откровением.

У древних был даже такой метод узнавания ложных пророков: они говорили то, что нравилось толпе.

Зло не может быть рационально объяснено, зло коренится в безумии твари, которая стремится уйти от истины и Бога. Поэтому рационально объяснить его нельзя.

Я всегда вспоминаю свой студенческий опыт. У нас был преподаватель, который говорил: «Это известно, и это известно…» Пришел академик и говорит: «Тут белое пятно, и тут белое пятно…» Я понял: большое знание — оно смиренно. Настоящая наука обладает скромностью, и только в популярных брошюрках все вопросы решены — за всю Вселенную.

Эгоизм стал главной чертой современного человека. А как могут жить два эгоиста? Это все равно что двух дикобразов засунуть в одну нору. Это очень трудно. И из этого вытекает все остальное.

Никогда не думайте, друзья мои, что в Евангелии содержится такая глупость, что человек должен относиться к какому–то негодяю, который причинил ему зло, так же, как к своему ребенку, к своей жене или к своему мужу. Ничего подобного! Такого бреда в Евангелии нет. Любить своих врагов — это значит относиться с доброжелательностью даже к противнику, желать ему добра, желать, чтобы он раскаялся, чтобы он одумался.

Христос — это свобода, антихрист есть порабощение. Христос — это любовь, антихрист есть ненависть. Христос — это вселенскость, антихрист замыкается в групповом, в клановом, в национальном и так далее. Христос есть ненасилие, антихрист — насилие. Христос — истина, антихрист — ложь.

Я думаю, что в духовном мире не бывает стихии. Там все–таки все имеет личностный аспект. Поэтому я думаю, что силы зла связаны с личным моментом.

Как христианин должен бороться со злом?

Начиная с самого себя.

Можно ли понять, почему Господь допускает страдания невинных детей, или это остается тайной?
Дело в том, что, когда мы говорим о невинных, мы подразумеваем какую–то юридическую категорию. Потому что на суде кого–то приговаривают справедливо, а кого–то несправедливо. Жизнь — это не суд в таком юридическом смысле. Мы все связаны, глубоко связаны и поэтому несем ответственность. Если человек страдает, скажем, алкоголизмом и потом у него рождается больное дитя, дитя это невинно. Но ведь мы все связаны! Богом установлена закономерность: мы все отвечаем друг за друга, и часто наше зло может перекинуться на других. Так устроено. И это устроено не случайно, потому что перекидывается и добро. Солидарность между людьми, связь между людьми — это великий дар. Мы можем передавать друг другу биение нашего сердца, наши мысли, наши чувства, мы можем делиться всем тем, что у нас есть. Люди передают друг другу через рождение черты лица и характера, передают какие–то идеи. Добро передается, но, увы, и зло. Раз законы эти действуют, то действует и зло. Часто оно попадает вслепую, вовсе не на того, кто это породил. Так что человек, сознательно понимающий этот закон, будет стараться всегда поступать ответственно.

Христос учит нас не тому, как произошло зло в мире, — это философия, — а тому, как жить в мире, где есть зло. Он сказал: «В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мир».

Он всеведущ? И как терпит это? Почему не пресечет страдания невинных людей, дав нам пример справедливости?

Надо прежде всего задать вопрос: имеем ли мы право переносить на Творца такие вот свойства надзирателя? Потому что мы были бы тогда не людьми, не образом и подобием Божиим — мы были бы детским садом, марионетками. Нам очень хочется, чтобы наверху сидел большой господин, который бы все время наблюдал за нами и при малейшем нарушении тут же карал виновных и поощрял невинных. Этого нет. Этого не должно быть. Человек, по замыслу, является соучастником божественного творения. Библия называет это словом «завет». «Завет» — это церковно–славянское слово, по–русски оно означает «союз». Союз может быть с каким–то мало–мальски равноправным существом. Но если это существо — заводная кукла, то какой же может быть с ним союз? Если его жестко запрограммировали на добро, если ему не дали возможность выбирать между добром и злом, тогда что же это за выбор? Это вроде тех «выборов», которые были у нас долгое время.

Библейское слово «вера» происходит от слова «твердость», «непоколебимость», «верность». Вы все слышали, наверное, слово «аминь». «Аминь» означает «точно так», «верно». Библейское слово «вера», эмуна, происходит как раз от этого корня. Человек доверяет Богу и знает, что Он его никогда не подведет. И тогда возникает прочнейшая обратная связь, которую не может нарушить ничто, потому что в сравнении с этой силой все силы мира ничего из себя не представляют.

Для того чтобы эту слепую, темную волю понять, надо ее как–то осмыслить. Но зло есть бессмыслица, его осмыслить нельзя. В этом все теории страдают недостаточностью, и поэтому в Библии все они отвергнуты. В Библии есть книга Иова. Был человек, который пытался судиться с Богом, требуя, чтобы Бог объяснил ему, за что он страдает. И к нему пришли трое друзей, и каждый из них излагал какие–то свои богословские и философские теории — почему существует зло. А Иов не хотел этого принять. И Бог не ответил ему, а явился ему Сам. И Иов все понял, но понял на каком–то другом уровне, которого он не мог выразить.

Грехопадение было первым моментом, когда в человеке восторжествовала воля к власти, потому что «познание добра и зла» в библейской символике означает не знание интеллектуальное, а владение, ибо глагол даат означает близкое соприкосновение и употребляется, когда речь идет о владении мастерством, о супружеских отношениях и других подобных вещах. А термин «добро и зло» является идиомой и не имеет ничего общего с моральными категориями. Эта идиома означает все бытие как таковое, мир как таковой. И когда Бог включается в поток человеческого рода, Он находит Себе там людей, которые отказываются от этой власти, которые говорят: «Да будет воля Твоя».

Что больше всего соблазняет человека?

Власть! Воля к власти — самый серьезный импульс и самый тяжелый грех человека.

А что такое свобода? Это вовсе не анархия, не хаос, а это возможность максимального раскрытия человеческих даров, которые заложены в нас изначально. Свобода — это ответственность человека перед Творцом. А из веры, которая лишена возможности выбрать, исчезает ответственность, исчезает практически все.

Трагичность человеческой жизни не исчезает, даже если полностью удовлетворены материальные потребности. И это доказано душевно–духовным состоянием тех обществ, где материальный уровень достаточно высок.

Человек призван жить не только животной, родовой, бытовой жизнью. Человек прежде всего — духовное существо, он счастлив, когда у него открываются крылья, невидимые крылья. И привязанность к земному эти крылья подрубает. Тогда человек действительно глубоко несчастен.

Я могу вам привести такой пример. Камни, бурное стремление каких–то вулканических грязей, лавы, все это мертвенное, все это убивающее, не может там ничего жить, — и вот появляется маленький росток. Зеленый росток, крошечный цветок. Он бесконечно слаб по сравнению с этими мертвыми громадами. Бесконечно слаб, но он–то и составляет смысл всего бытия. Он живой, понимаете, он живой, он преображает все. Он один тут, и он маленький. Так и добро. Оно — как жизнь среди мертвых. Оно маленькое, оно слабое, но в нем суть и ось истории и мироздания. И самого человека. Вся эта громада зла в конце концов превратится в пыль, потому что она ничего не стоит. А добро будет заполнять весь мир.

Грехопадение — это стремление человека поставить свою волю выше воли Творца. И оно живет в нас. Это не просто древняя история — оно вот тут, живет в человеке!